ЧЕРТОГОВА М. Ю., искусствовед
заместитель директора по научной работе
Кемеровского областного музея изобразительных искусств
Картина «К своим» (1978–1986) Г. М. Коржева.
Из истории комплектования художественной коллекции
Кемеровского областного музея изобразительных искусств
В 2016 году, по инициативе Государственной Третьяковской галереи, в здании на Крымском Валу, состоялась монографическая выставка Гелия Михайловича Коржева (1925–2012). Пресса назвала эту выставку самым острым и парадоксальным проектом года, а самого мастера – последним великим русским реалистом ХХ века. Так сталось, что в творчестве мастера она стала первой такой – полной, масштабной, ретроспективной и …посмертной.
В пресс-релизе читаем: «На выставке Коржев предстанет перед зрителем как художник эпического дарования, который обращался к «вечным» темам и общечеловеческим историям, всегда оставаясь сильным, но одиноким героем, отшельником и пророком, который нес людям свое послание и, возможно, единственный мог говорить этому миру правду».
«Художник русской беды» — сказал о Коржеве искусствовед Александр Боровский. А искусствовед Екатерина Деготь заметила: «Он мне кажется выдающейся фигурой советского искусства, не оцененной... ни либеральным искусствознанием, ни официозными кругами. Он мыслил картину не как картину в раме для музея, а как проекцию мысли в массы — и в этом продолжал традицию авангарда».
Экспозиция выставки показала 150 произведений из собраний зарубежных и отечественных (столичных и региональных) музеев, а также из фондов, частных коллекций. Среди них и полотно из собрания КОМИИ: «К своим» (1978–1986).
На сегодняшний день это одно из лучших, если не лучшее, произведение из собрания Кемеровского областного музея изобразительных искусств (КОМИИ). Оно принадлежит кисти великого мастера, создано им в зените творческих сил и, отличаясь своей завершенностью – содержательной и формальной, характерно для него в абсолютной степени. Несомненно, такая картина как «К своим» (1978–1986) московского живописца Гелия Михайловича Коржева , могла войти в коллекции крупнейших музеев страны: Государственной Третьяковской галереи и Государственного Русского музея.
Перед нами масштабное полотно, посвященное Гражданской войне – одной из самых трагичных страниц российской истории, к которой Коржев, мыслитель и патриот, болевший судьбами страны и народа, обращался на протяжении всей творческой жизни. Типичное для героико-революционной линии в искусстве художника, оно вполне сопоставимо с таким произведением, например, как триптих «Коммунисты» (1957–1960, ГРМ), вошедший в золотой фонд художественного наследия нашей страны. В «кемеровской» картина художник также берет за основу частный сюжет и поднимает его до эпического звучания, наделяя образ высоким гражданским чувством, пафосом непреклонного мужества, суровой романтикой .
Действительно, картина «К своим» демонстрирует явное сходство с более ранними картинами мастера, созданными в конце 1950-х–1960-е годы, в русле «сурового стиля» – направления в советском искусстве, которое, отражая настроения «оттепели», было исполнено бескомпромиссного поиска правды жизни, героизации повседневного. Та же верность его идеалам, те же социальная заостренность и широкая типизация, те же емкость и лаконизм, тот же монументализм пластической формы. Налицо и сугубо авторские черты, свойственные исключительно Коржеву и заметно отличавшие его от других представителей «сурового стиля», а именно: выраженность драматической составляющей темы, глубокий психологизм и особая, по-коржевски могучая манера письма – лапидарная, предметно-осязаемая, основанная на рисовании кистью.
При этом, анализируя картину внимательно, в ней обнаружатся иные смыслы, обратные «суровому стилю», даже противоречащие ему. Это и выбранный мотив: после боя. И сами персонажи, которые – не то победители, не то побежденные – медленно, под бременем неодолимой усталости, удаляются вглубь бескрайней пустыни, бредут в никуда. И то, что они показаны чуть вдалеке, не на первом плане, да еще со спины – безлично, что не свойственно не только «суровому стилю» с его предпочтением прямой речи (изображением в фас), но и творчеству самого художника, который, исследуя судьбу человека, всегда представлял его крупным планом, нередко в упор. Чувствуется, что в священном акте взаимопомощи, объединившим в сюжете двух участников боя – русского и узбека, угадывается и …беспомощность, тот предел человеческих сил, который неизбежен в борьбе со стихией, природной или военной.
Для наглядности еще раз сравним картину «К своим» (1978–1986) с «Интернационалом», правой частью триптиха «Коммунисты» (1958) – вслед за искусствоведом В. П. Сысоевым, справедливо заметившим между ними известное сходство: в выборе темы, формате холста и композиционном решении, представляющем двух героев, одинокими, в рост. Однако в «Интернационале», герои, обреченные на смерть, стоят твердо, спина к спине, бесстрашно и одержимо – за дело Революции, отчаянно трубя пролетарский гимн, с силой сжимая древко красного знамени. И, наоборот: в картине «К своим» они тихо покидают поле сражения, обессилившие и потерянные, один поддерживая другого, раненного в бою, чтобы дойти до своих – выжить. Обе работы, отражая раздумья о жизни и смерти, демонстрируют величие солдатского подвига – каждая по-своему. То есть налицо разночтение в понимании подвига: в первой из них, написанной раньше – это гибель во имя идеи, во второй, созданной почти тридцатилетие спустя – это братство во имя жизни.
Очевидно, что в картине «К своим» героизация обыденного, как постулат «сурового стиля», выражена неявно, даже спорно, поскольку трудно с уверенностью сказать, кто на картине представлен: герои или не герои. Здесь понимание героики усложняется, теряя былую прямолинейность: с классовой борьбы, что кипит не на жизнь, а на смерть, оно переносится в область этическую и заключается в людском единении и сострадании к ближнему – как проявлению «высочайшей формы человеческого существования» (Ф. М. Достоевский).
Безусловно, это лишает образ активной тональности, утверждающего начала, волевой напряженности, какие отличали хрестоматийные произведения «сурового стиля», в том числе и произведения Гелия Михайловича, несмотря на присущий им драматизм, всегда ярко выраженный, глубокий. Страстная категоричность и полемическая острота, обнажавшие со всей откровенностью личную позицию автора, никогда не оставляли в его полотнах место полутонам: сомнениям и двусмысленности. Поэтому ошибиться относительно даты создания картины «К своим», пожалуй, все-таки невозможно .
Примечательно, что датой создания этой картины значатся восемь лет: 1978–1986. Такая продолжительность в поиске образа типична для Коржева. Однако самые затяжные периоды, вплоть до десятка лет, приходятся на позднее творчество, начиная с середины 1980-х – на годы перестройки и постсоветские годы. Тогда, в тягостном осмыслении общественных перемен, преобразивших страну с точностью до наоборот, мироощущение автора менялось трагически, и это потрясение, перевернувшее жизнь, не сразу обрело ясность позиции – личностной, гражданской, художнической. Поэтому в поиске образной выразительности, Гелий Михайлович все чаще то отставлял, то возвращался к своим картинам, не ощущая их завершенности. Об этом свидетельствуют сами картины, которые, отражая непрерывный диалог художника со своей эпохой, с самим собой, писались мучительно долго, из года в год: «Наезд» (1980–1990), «Тюрлики» (1980-е–1990-е), «Дезертир» (1985–1994), «Иуда» (1987–1993)…
Преддверием позднего творчества в искусстве Г. М. Коржева, полагаю, стала картина «К своим» (1978–1986), созданная в переходное время – на исходе позднего советского и начавшейся перестройки. Это многое объясняет: и дегероизацию образа, посвященного Гражданской войне – одной из самых героических тем в советском искусстве, и его гуманистическое прочтение, раскрывающее не одержимую волю к победе (как прежде), а глубокое сочувствие человеческой жизни, и то, что в канун национальных конфликтов, разгоравшихся в 1986 году, по-прежнему воспевалась сплоченность советских народов.
В этих противоречиях, неочевидных на первый взгляд, угадывается состояние автора, который, еще не расставшись с прошлым, уже предвидел грядущее. Так, обращаясь к советской тематике, он интерпретирует ее подчеркнуто философски, акцентируя нравственное начало, уже не связанное с идеологией, оказавшейся ни при чем, то есть интерпретирует непривычно, по-новому. Так, вопреки яро нараставшему сепаратизму, вскоре приведшему к распаду СССР, он отстаивал интернациональную дружбу, словно предчувствуя, что она, прививаясь семьдесят лет, будет попрана почти в одночасье – отстаивал убежденно, как непреходящую ценность, противостоя современным веяниям. Это было ответом на вызов времени – ответом художника-гуманиста, который, поверяя социальными катаклизмами сложившееся воззрение, остался верен себе самому, человеколюбцу.
Не совпадая с эпохой – ни с уходящей, ни с наступающей, картина «К своим» оказалась неактуальной и поэтому невостребованной (нигде не экспонировалась ). Неудивительно, что при всей значительности она уступает в известности многим другим произведениям мастера, прочно вошедшим в историю отечественного искусства.
Вместе с тем в творчестве Гелия Михайловича эта картина, бесспорно, принадлежит к первому ряду и по-своему уникальна: созданная на изломе истории и судьбы она делит его творчество на два этапа: советский и постсоветский. Это последнее произведение, посвященное Гражданской войне как источнику высоких духовных образов – произведение, исполненное в духе «сурового стиля», с гражданским звучанием и реалистической прямотой. Думается, оно писалось художником в память о прошлом, которому, уходящему навсегда, он мужественно отдавал посильную дань, с которым прощался – под давлением новой эпохи, глубоко изменившей (или сломавшей?) его самого, потерявшего веру в будущее. Последующие произведения Коржева, составившие позднее творчество, были уже иными – чаще иносказательными, с плотным повествованием и усложненной символикой, полные трагической безысходности и непросветленных страданий.
***
То, что картина «К своим» Г. М. Коржева оказалась в собрании Кемеровского областного музея изобразительных искусств – сравнительно молодого, находящегося в индустриальном Кузбассе, поистине удивительно, даже невероятно. Это уникальная страница музейной истории, поэтому о ней следует рассказать подробно, тем более что она непосредственно связана с самим Гелием Коржевым, ушедшим из жизни совсем недавно, в 2012 году. Есть повод вспомнить о мастере, без которого современное отечественное искусство представить немыслимо.
История началась с внезапного озарения, которое, честно признаться, могло снизойти на меня много раньше, а не тогда, в декабре 2005 года, когда мастеру минуло восемьдесят. Подумать только, занимаясь собиранием коллекции без малого двадцать лет, я вдруг с пронзительной ясностью осознала простые истины: что Гелий Михайлович Коржев – живой классик, что поколение шестидесятников, которому он принадлежал, уходит из жизни, что не иметь его произведений в музейном собрании, представляющим отечественное искусство ХХ–ХХI веков, – профессиональное упущение. Незамедлительно был скорректирован план текущего комплектования музейной коллекции, и фамилия Коржева, вписанная в него, значилась первой.
Помнится, тут же, набравшись смелости, позвонила Гелию Михайловичу – в надежде напроситься к нему в мастерскую и приобрести для музея одну или две из его работ. Представившись, прямо изложила свое желание, обескуражив мэтра, судя по интонации его голоса и длительным паузам. Однако, узнав, что звоню из Кемерова, он твердо сказал: «Приезжайте».
Опасаясь упустить данный мне шанс, мешкать не стала – приехала тотчас. Был январь 2006 года. В Москве стояла лютая стужа: неподвижный и плотный холодный воздух, безлюдные улицы, остановившийся транспорт – словом, жизнь замерла. Впоследствии оказалось, что морозы сыграли в пользу музейного дела – как испытание, которое мне зачлось: оценив одержимость музейщика, Гелий Михайлович проникся не только нашей внезапной встречей, в общем, не сулившей ему особого интереса, но и поводом, настолько дерзким, что, казалось, не рассчитанным на успех, тем более абсолютный. Однако своим участием мастер оправдал самые смелые из моих надежд.
Мастерская Гелия Михайловича находилась в знаменитом Доме на Масловке, где он также и жил, в том же подъезде. Ему шел девятый десяток, и я приготовилась было увидеть старца, а увидела мужа – статного и крепкого, еще полного физических сил, даже величественного. Сразу подумалось, что его, наделенного столь выразительной внешностью, только ваять.
Потом узнала, что это были последние годы здравия Гелия Михайловича. Об этом мне рассказал его ученик, художник Виктор Калинин, который, имея мастерскую в том же Доме на Масловке, стал свидетелем угасания великого мастера. Слушая печальный рассказ, я вспоминала тот мой визит к нему – возникший непреднамеренно, вдруг, и думала о своем: мне повезло, что вовремя все успела – и познакомиться с классиком, и получить для музейной коллекции одну из лучших его работ, а еще о том, что случайностей не бывает.
Но эти мысли пришли потом. А тогда, в январе 2006 года, мы вошли с Гелием Михайловичем в его мастерскую, скромную и вместительную, где царили суровый быт и абсолютный порядок: каждая вещь – на своем месте. У дальней от входа стены, один за другим, стояли огромные полотна, подпиравшие высокий потолок, – это были завершенные вещи, уже предназначенные конкретным музеям, как позже пояснил сам автор. Ближе, на стеллажах, каждая в своей ячейке, аккуратно размещались работы средних размеров – подготовительный материал к тематическим картинам и натюрморты. Еще ближе, на мольберте стоял недописанный холст, предусмотрительно прикрытый тканью – от посторонних глаз.
Встреча с мэтром, похожая на чудесный сон, началась, однако, не очень радушно, как мне показалось. Прежде всего, Гелий Михайлович предупредил о лимите времени, которого у нас с ним часа полтора, не больше. Это слегка омрачило мое душевное ликование, но ненадолго: вопреки намеченному регламенту наша встреча затянулась примерно на пять часов, допоздна. Помнится, из мастерской до метро «Динамо», через Петровский парк, я бежала, не останавливаясь, едва успевая на последнюю электричку.
Первое, о чем спросил Гелий Михайлович, произведения каких мастеров его поколения представлены в нашей коллекции. Лучшего вопроса и желать было нельзя, поскольку он касался наших общих знакомых: Николая Андронова, Павла Никонова, Виктора Иванова, Дмитрия Жилинского… – в их мастерских, по роду службы, я бывала не раз. Воспоминания об этих художниках, живые и яркие, по-настоящему сблизили нас с Гелием Михайловичем и сделали общение теплым, доверительным, даже откровенным.
Так, на исходе четвертого часа, что длилось наше общение, Гелий Михайлович неожиданно откинул ткань, прикрывавшую холст на мольберте (как знак расположения ко мне, смею надеяться) и спросил мое мнение о написанном. Я не нашлась, что ответить сразу, а точнее, не посмела признаться мастеру в том, что данная картина с моей точки зрения уступает его классическим произведениям – во всем, даже в исполнительском мастерстве. К счастью, не дожидаясь ответа, художник продолжал говорить сам, причем возбужденно, словно высказываясь о наболевшем: «Пишу и понимаю, что силы уходят и прошлого не вернуть. Вижу недостатки этой работы и даже знаю, как их исправить, а сделать этого не могу. Возраст!»
Однако, как бы ни увлекала беседа с мэтром, я непрестанно думала о самом главном – о той картине, которую должна привезти в музей. Постепенно, усиливая тревожное беспокойство, эта мысль, вытесняя другие, становилась назойливой: время шло, а Гелий Михайлович словно забыл об истинной цели моего посещения; я же не смела заговорить о ней первой. Кроме того, в нашем разговоре он откровенно признался, что музеям принципиально продает только завершенные вещи, которые пишет нечасто, и, если продает, то, разумеется, по предварительной договоренности, и что в последние годы сотрудничает не с отечественными музеями, а исключительно с американским коллекционером из Миннеаполиса. Иными словами, свободных вещей у него не бывает. Урок!
Когда я окончательно пала духом, Гелий Михайлович, словно почувствовав это, вернул мне надежду. Оказывается, еще до нашей с ним встречи у него созрело решение, которое он изложил мне в последнюю очередь, незадолго до того как нам расстаться. Сообщил, что в запасниках министерства культуры Российской Федерации находится созданная им картина «К своим» (1978–1986), что из всех его работ, приобретенных МК РСФСР, в запасниках она осталась одна и что именно ее он предлагает для коллекции нашего музея.
Пояснил, что, прежде всего, следует написать письмо на имя А. С. Колупаевой, начальника Управления культурного наследия, художественного образования и науки Федерального агентства по культуре и кинематографии с просьбой передать эту картину Кемеровскому областному музею изобразительных искусств и при этом обязательно сослаться на его согласие – личное, авторское. Договорились, если возникнут трудности, то я обязательно позвоню ему, и он постарается мне помочь. Так и случилось.
Переписка, начавшаяся между Кемеровским областным музеем изобразительных искусств (КОМИИ) и Федеральным агентством по культуре и кинематографии, затянулась на долгих полгода, причем в одностороннем порядке. От нас уходило письмо за письмом: сначала за подписью директора КОМИИ, потом – начальника департамента культуры и национальной политики Кемеровской области; сначала на имя А. С. Колупаевой, затем – А. Н. Сысоенко, первого заместителя генерального директора ФГУК ГМВЦ «РОСИЗО», потом – самого М. Е. Швыдкого, руководителя Федерального агентства по культуре и кинематографии. Ответом было молчание.
Вот тогда, памятуя о договоренности с Гелием Михайловичем, я позвонила ему, и …проблема решилась сразу: по Приказу Федерального агентства по культуре и кинематографии № 277 от 22.06.2006 г. картина Г. М. Коржева «К своим» была передана собранию Кемеровского областного музея изобразительных искусств. Еще через полгода, в декабре 2007 года, ее доставили из Москвы в Кемерово.
КАТАЛОГ
К своим. 1978–1986
Холст, масло. 250×200
Слева вверху: Коржев 1978–86 гг.; на обратной стороне слева внизу: Г М Коржев 1978–86 «К своим» 250×200 х м.
Пост. в 2007 из Министерства культуры РФ (Ж–1495; КП–5468)
Выставки:
• «Из коллекции КОМИИ. Избранное» (Кемерово, КОМИИ, 2009);
• «…Имею право», персональная (Москва, Государственная Третьяковская галерея на Крымском Валу, 2016)
Литература:
1. Время собирать…: сборник статей сотрудников КОМИИ / под ред. М. Ю. Чертоговой. – Кемерово, 2014. – 27–32, 53 (репр.).
2. Гелий Коржев. Иконотека / под ред. Н. В. Колупаева. – М., 2016. – С. 99 (репр.). Примечание: картина датирована 1990;
3. Гелий Коржев / Государственная Третьяковская галерея. – М., 2016. – С. 278 (репр.). Примечание: картина датирована 1990;
4. Вестник Алтайского государственного технического университета им. И. И. Ползунова. – 2015. – № 1–2. – С. 172–177 [http://elib.altstu.ru/elib/books/Files/va2015_01_02/index.htm]
5. Красная Горка: краеведческое издание / под ред. Ю. В. Сергеева – Кемерово, 2016. – Выпуск 17. – С. 68–75, 69 (репр.).
Выступление с докладами
1. «Художественная культура Сибири и сопредельных территорий. Страницы прошлого и современность» – межрегиональная научно-практическая конференция на базе Алтайского государственного технического университета, г. Барнаул, 26.03.2015 г.:
• Доклад: «"К своим" (1978–1986) Г. М. Коржева» (автор М. Ю. Чертогова).
2. «В их именах величие России» – научно-практическая конференция в рамках мероприятий, посвященных 165-летию И. И. Шишкина на базе Дома-музея И. И. Шишкина, г. Елабуга (Республика Тататрстан), 24–27.01.2017 г.
• Доклад «Из истории комплектования фондов КОМИИ. Картина "К своим" (1978–1986) Г. М. Коржева» (автор М. Ю. Чертогова).
Составлено М. Ю. Чертоговой
КОРЖЕВ Гелий Михайлович
7 июля 1925, Москва – 27 августа 2012, Москва
Заслуженный деятель искусств РСФСР (1963)
Действительный член Академии художеств СССР (1970)
Народный художник СССР (1979)
Посещал детскую студию ГМИИ (1936). Обучался в художественной студии при Доме пионеров и школьников Фрунзенского района г. Москвы (1936–1939), по классу А. П. Сергеевой; в Московской средней художественной школе (1939–1944) у В. В. Почиталова, М. В. Добросердова, П. Т. Кошевого. Учился в Московском государственном художественном институте (1944–1950) у В. В. Почиталова, С. В. Герасимова, Н. Х. Максимова.
В годы Великой Отечественной войны – в составе группы учеников МСХШ – находился в эвакуации в селе Воскресенское Башкирской АССР (сентябрь 1941–май 1943).
Участвовал в выставках детского творчества с 1936 (выставка работ учащихся студии ГМИИ – грамота жюри), профессионального творчества – с 1954 (выставка произведений молодых московских художников). Член МССХ (1954).
По приглашению С. В. Герасимова стал преподавателем живописи Московского высшего художественно-промышленного училища (1951): старший преподаватель (1953), профессор (1966). Руководитель творческой мастерской АХ СССР (1968–1976).
Первый секретарь Союза художников РСФСР (1968–1975).
Звания
Заслуженный деятель искусств РСФСР (1963)
Член-корреспондент Академии художеств СССР (1964)
Действительный член Академии художеств СССР (1970)
Народный художник РСФСР (1972)
Народный художник СССР (1979)
Награды
1966 Лауреат Государственной премии РСФСР им. И. Е. Репина – за триптих «Коммунисты» (1957–1960)
1966 Золотая медаль АХ СССР – за триптих «Коммунисты» (1961)
1970 Медаль «За доблестный труд. В ознаменовании 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
1971 Орден Трудового Красного Знамени
1985 Орден Ленина
1986 Золотая медаль им. М. Б. Грекова – за серию картин «Опаленные войной»
1987 Государственной премии СССР – за картины «Беседа» (1980–1985), «Облака 1945 года» (1985), «Дон Кихот» (1985–1990)
2003 Лауреат премии им. М. А. Шолохова
Сокращения
АССР Автономная советская социалистическая республика
АХ СССР Академия художеств СССР
ГМИИ Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина
МССХ Московский союз советских художников (1938–1959)
МСХШ Московская средняя художественная школа
РСФСР Российская советская федеративная социалистическая республика
СССР Союз советских социалистических республик
Литературные источники:
225 лет Академии художеств СССР: каталог выставки / главный редактор П. М. Сысоев. – М.: Изобразительное искусство, 1983. – Том II. – С. 220–221.
Гелий Коржев / Государственная Третьяковская галерея. – М., 2016. – 300 с., ил.
Гелий Коржев. Иконотека / под ред. Н. В. Колупаева. – М., 2016. – с 784., ил.
Составлено М. Ю. Чертоговой